Свобода творчества

Поймал  себя  на  мысли,  что  довольно  часто  даю  начинающим  художникам  такой  совет: пишите  легко,  не  напрягаясь,  не  задумываясь,  почувствуйте  свободу  творчества.  Затем  понимаю,  как  сложно  ему  следовать,  ведь  до  этого  мы  говорили  о  логике,  вдумчивом  анализе  сюжета,  лепке  формы  и  т.д.

Я  убеждён,  что  обе  установки  верны,  но  как  сделать,  чтобы  и  та,  и  другая  существовали  параллельно  в  одной  голове?  Честно,  не  понимаю,  как  это  случается  в  самом  начале,  в  какое  именно  мгновение  тебя  осеняет,  но  твёрдо  знаю,  что  в  конце  концов  всё  так  и  происходит.

Расскажу  историю  из  личного  опыта,  как  это  было  со  мной.

Мастерской  у  меня  на  тот  момент  не  имелось,  но  была  съемная  квартира,  в  которой  я,  собственно,  жил  и  работал.

Как-то  раз,  расположившись  поудобней  в  старом  просиженном  кресле,  я  долго  пытался  настроиться  на  работу,  чтобы  выполнить  её  легко  и  свободно.

Чем  дольше  я  настраивался,  тем  больше  нарастало  напряжение,  надо  было  что-то  делать,  и  я  приступил  к  работе.  Выдавив  побольше  красок,  я  решил  отдать  всё,  что  накипело,  холсту.

Процесс  так  меня  увлёк,  что  опомнился  я  только  от  криков  за  дверью.

— Ты  что,  сволочь,  делаешь,  сейчас  я  до  тебя  доберусь!

В  образе  моей  совести,  взывающей  к  тому,  чтобы  я  прекратил  бессмысленные  конвульсии  (иначе  мою  мазню  назвать было  нельзя),  явилась  соседка  с  нижнего  этажа.

Стоило  мне  открыть  дверь,  как  она  ворвалась  в  квартиру  и  уверенно  вбежала  в  тесную  кухню,  а  затем  одной  левой  передвинула  холодильник,  и  моему  взору  открылась  неожиданная  картина.  Огромная  лужа  тянулась  от  стояка  и  далее  под  шкаф  и  газовую  плиту.

— Ты  кто  такой?  —  обратилась  она  ко  мне,   —  новенький  что  ли?  Тут  до  тебя  два  идиота  жили,  откуда  вы  все  берётесь  на  мою  голову,  не  в  первый  раз  уже  заливают!  Не  найдя,  что  сказать,  я  неуверенно  промямлил,  что  квартиру  снял  недавно,  что  студент,  и  вообще,  лужу  вижу  в  первый  раз.

Поняв,  что  с  меня  взять  нечего,  она  уверенно  принялась  спасать  свой  недавно  сделанный  ремонт.  Собрав  воду  принесённой  мною  тряпкой,  она  со  знанием  дела  разобрала  пластиковый  стояк  с  целью  собрать  так,  чтобы  больше  не  текло.

В  этот  момент  незапертая  входная  дверь  распахнулась,  и  в  прихожую  бесцеремонно  ввалилась  целая  толпа.

—  Людка,  ты  куда  делась,  мы  тебя  заждались!  —  кричали  нетрезвыми  голосами  особенно  активные  соискатели.

Людка,  закатав  рукава,  коротко  отвечала,  что,  мол,  сейчас  закончит  со  стояком,  и  они  продолжат  гулять  на  её  дне  рождения.

Однако  стояк  так  просто  не  сдавался,  время  шло,  а  гости  уверенно  расположились  в  моём  скромном  убежище  везде,  где  только  смогли.

—  Ты  чё,  художник  что  ли?  —  вопрошал  кто-то  из  комнаты,  где  был  оставлен  незаконченный  холст  и  выдавленные  на  палитру  краски.  —  Поди  сюда,  художник!  —  просьба  относилась  ко  мне.  —  Ты  абстракционист  что  ли,  Малевич?  А  знаешь,  я  тоже  так  могу,  —  кто-то  уже  порывался  продемонстрировать  свою  свободу  творчества.  Да  ты  не  тушуйся,  художник,  будь  как  дома.  Тебе  повезло,  Людка  сегодня  добрая,  может,  отделаешься  лёгким  испугом.  Покажи  нам,  как  ты  картины  рисуешь,  собственно,  мы  тут  по  твоей  воле  время  теряем. Машаню  нашу  изобрази,  как  она  есть,  смотри,  какая  колоритная!  Сидевшая  на  моей  хлипкой  софе  увесистая  дама  замахала  руками  в  знак  протеста,  мол,  ты  чего,  какая  я  тебе  модель,  позировать  не  буду.

—  Не  тяни  художник,  начинай!  —  продолжали  настаивать  незваные  гости.

В  общем,  не  помню,  как  я  взял  в  руки  кисти,  не  помню,  с  чего  начинал  и  чем  руководствовался  в  тот  момент.   Меня  волновали  только  два  вопроса:  во  сколько  мне  может  обойтись  ремонт  потолка  и  когда,  наконец,  меня  оставят  в  покое.  Но  факт  в  том,  что  процесс  пошёл,  а  моделью  стала-таки  заявленная  ранее  Машаня.

В  воцарившейся  тишине  я  ваял  “прекрасный “  образ,  и  лишь  изредка  кто-то  давал  мне  дельные,  как  им  казалось,  советы.

—  Это  что,  сопля  что  ли?  Убери,  некрасиво  как  мазнул!  Машаня  нервно  ёрзала  на  софе,  предвкушая  момент,  когда  у  неё  будет  возможность  врезать  мне  от  всей  души  за  публичное  унижение.

—  Молодец,  художник,  похожа!  —  с  восторгом  выдавил  кто-то  из  присутствующих.  —   Да  нет,  ничего  подобного!  —  возражали  ему.  —  Смотри,  какой  он  ей  пятак  нарисовал.   Всё  верно,  —    ворчали  другие,  —  какой  есть,  такой  и  нарисовал.

Когда  Людка  с  закатанными  рукавами  появилась  на  пороге,  мой  мастер — класс  был  в  самом  разгаре.  —  В  общем,  художник,  ещё  раз  ты  мне  праздник  испортишь,  пеняй  на  себя,  а  к  стояку  не  прикасайся,  всё  понял?  —  прорычала  она  прокуренным  басом,  после  чего  все  встрепенулись,  повскакивали,  как  воробьи,  с  насиженных  мест  и  удалились  так  же  неожиданно,  как  и  пришли.

Только  Машаня  задержалась  на  минуту,  решая,  что  со  мной  делать.  Немного  помедлив  и  поняв,  что  я  её  внимания  не  стою,  процедила  сквозь  зубы:  “Не  похоже”,  —  и  хлопнула  дверью.

В  то  мгновение,  когда  звук  от  хлопка  стих,  меня  накрыло  такое  расслабление,  такая  свобода,  что  мне  захотелось   кричать.  Вот  уж  воистину,  прежде  чем  расслабиться,  надо  как  следует  напрячься.

Напряжение  не  прошло  даром.  Если  раньше  я  обходил  стороной   случайных  зрителей,  то  после  такой  практики  мне  хотелось  закрепить  успех  победы  над  собой,  над  своей  стеснительностью  и  страхом  поражения.  Творческая  свобода  пришла  сама,  как  только  я  стал  больше  прислушиваться   к  себе,  а  не  к  зрителям.

Говорят,  в  жизни  твоя  личная  свобода  заканчивается  там,  где  начинается  свобода  другого  человека,  а  в  творчестве  вообще  нет  никаких  других,  есть только  ты,  только  твоя  правда,  но  и  она  не  может  существовать  вне  культуры.

Если  Вы  думаете,  что  сможете  выдумать  нечто  творческое   просто  так,  из  головы,  случайно,  то  сильно  заблуждаетесь  —  все  велосипеды   давно  созданы.

Свобода  в  творчестве  нужна  не  для  того,  чтобы  умножать  хаос,  а  для  того,  чтобы  быть  честным  по  отношению  к  самому  себе  и  той  культуре,  в  которой  мы,  как  травы  в  поле,  пускаем  свои  корешки.

Простыми  словами,  мы  все  с  чего-то  начинаемся  как  в  прямом,  так  и  в  переносном  смысле.  Без  мамы  с  папой  нас  не  существовало  бы,  а  без  культуры,  без  её  великих  деятелей,  без  сопричастности  к  ним  мы  несостоятельны   как  художники,  писатели  и  т.д.

Вспоминая  свою  соседку  Людку,  я  благодарен  ей  за  тот  случай,  избавивший  меня  от  заблуждения,  что  свобода  творчества  может  пониматься  абстрактно,  как  свобода  и  всё.  Если  бы  не  портрет  Машани,  написанный  в  стрессовой  ситуации,  я  бы,  наверное,  ещё  долго   искал  свой  путь  в  живописи.

Много  позже  показав  этот  портрет  одному  из  уважаемых  мной  мастеров,  я  был  им  отмечен  среди  молодых  художников.  “Вот  она,  свобода,  —  сказал  он  и  добавил,  —  продолжай”.  Я  вложил  в  тот  портрет  все  свои  знания,  но,  что  более  важно,  я  использовал  их,  чтобы  передать  художественный  образ,  и  у  меня  получилось.

Совет  начинающим  художникам:  перестаньте  доказывать,  что  Вы  умеете  рисовать.  Бессмысленная  цель  —  удивить  зрителя  визуальной  точностью  исполнения,  удивите  его  художественным  образом,  поэтическим  содержанием,  гармонией  замысла  и  результата.